Владимир Путин, опоздавший на встречу с Александром Лукашенко в Сочи на 1 час 40 минут, сказал о необходимости «сверки часов по некоторым вопросам», белорусский руководитель на следующий день после переговоров собрал в Минске министров на специальное совещание по итогам Сочи-2.
В минувшую пятницу, 21 сентября, главы государств собрались для продолжения августовской встречи. «Нам нужно некоторые точки над i поставить», — заявил Владимир Путин в начале нового разговора, напомнив, что «совсем недавно возникало много споров». В ответ Александр Лукашенко сказал, что есть «очень интересные выходы на решения многих вопросов», есть уверенность, что «до конца года все вопросы будут развязаны». Но по итогам встречи никаких заявлений не последовало. Зато на следующий день российский президент позвонил в Минск, как сообщает пресс-служба Александра Лукашенко, переговорщики «дополнительно обсудили и нашли решение по главному вопросу сочинской повестки — пошлинам на сырую нефть и расчетам за газ».
СпойлерРозкрити
По словам белорусского руководителя, Беларусь и Россия выработали два варианта решения вопросов с «перетаможкой» и поставкой темных нефтепродуктов. Окончательный вариант будет принят на саммите СНГ в Душанбе, но в любом случае Минск снова начнет получать замороженные ранее Москвой выплаты по этой самой «перетаможке». Схема будет работать, пока существуют экспортные пошлины на нефть — налоговый маневр России должен их ликвидировать в 2024 году.
Александр Лукашенко также призвал Москву не создавать производства-дублеры — зачем, дескать, строить еще один БелАЗ в России, сообщил о разработке плана взаимных поставок сельхозпродукции, о возможном скором увеличении квот для белорусских грузоперевозчиков.
«Никаких объявленных рядом российских СМИ ультиматумов Минску, судя по всему, в Сочи не прозвучало», — отметил в интервью RFI координатор аналитического проект Belarus Security Blog Андрей Поротников.
Андрей Поротников: «Я думаю, что Лукашенко получил общие гарантии того, что российская поддержка, финансовая и экономическая, продолжится, то есть никто в Кремле не готов полностью отказывать Минску в помощи. Но объем этой помощи станет значительно меньшим, по объективным и субъективным причинам, а условия ее получения значительно ухудшатся. Мне кажется, что отличие прошедшей встречи в Сочи от той, которая была в августе, в том, что в августовской встрече белорусская сторона приехала со своей повесткой дня, со своими предложениями и пожеланиями. На последнем саммите ситуация была другая — там российские участники приехали уже с конкретной повесткой дня и с конкретными решениями, даже не проектами решений, а именно решениями, которые белорусская сторона должна была либо принять, либо не принять. Более жесткая стала позиция, как мне кажется, российских переговорщиков».
Вроде бы решился вопрос и о получении шестого транша в 200 миллионов долларов кредита по линии Евразийского фонда стабилизации и развития. «Как было заявлено, можно решить вопрос по седьмому траншу. Все зависит от того, как прежде всего белорусская сторона в этом направлении будет работать», — цитирует Александра Лукашенко его пресс-служба. Кроме того, по словам Лукашенко, «мы обсуждали вопрос о рефинансировании долга в 1 млрд долларов, и здесь тоже отторжения не было никакого». Учитывая сорванные сроки запуска АЭС, как пояснил белорусский руководитель, «мы также обсудили вопрос о продлении срока возврата кредита на строительство атомной станции и снижении процентной ставки». «Пока откладывается запуск первого блока аж на год. Боюсь, как меня информируют контролеры, что, может быть, Россия попросит еще смещения этого срока, что уже вообще недопустимо. И коль сроки были сорваны (мы, конечно, не хотим идти в суды, судиться, как это по договору), мы договорились о том, что срок возврата кредита надо продлить. И процентная ставка должна быть не хуже, чем для других государств. К примеру, Армении, Бангладеш, Венгрии и так далее», — сказал Александр Лукашенко.
К чему может обязать Беларусь продолжение российской финансовой поддержки? «Пролонгирование кредитной поддержки ничем Минск не свяжет», — считает Андрей Поротников.
Андрей Поротников: «Это решение (по траншу) — скорее, техническое и имиджевое решение, потому что для России, как для инициатора создания Евразийского экономического союза, по идеологическим причинам была бы неприемлема ситуация, если бы одна из стран-участниц этого союза после того, как она вступила в него, вдруг оказалась в состоянии дефолта. А вот что касается нефтяных денег, поставок нефти, условий поставок нефти, распределения нефтяных пошлин — вот это как раз и есть предмет для торга. Но опять же, я не уверен, что в данном случае вопрос шел именно о какой-то военно-политической части. Скорее, Москва хотела бы получить четкие и однозначные позиции Минска по целому ряду вопросов, которые для России являются принципиальными либо чувствительными с точки зрения российской идеологии и пропаганды.
Во-первых, наверное, вопрос шел о том, что белорусские власти должны как-то определиться с Крымом, может быть, не-де-юре, но-де-факто. Во-вторых, что более однозначной должна быть белорусская позиция по ситуации в Сирии. Потому что сейчас Россия столкнулась с тем, что она оккупирует разрушенную войной территорию, которую надо содержать и восстанавливать, внутренних российских ресурсов под это недостаточно, сирийских — тоже недостаточно, значит, надо привлекать — хотя бы символически, для того, чтобы продемонстрировать наличие некой пророссийской коалиции в Сирии — и другие страны. Возможно, стоял вопрос если не про признание-де-юре, то признание-де-факто Абхазии и Южной Осетии. Что значит признание-де-факто — например, это возможность развития торгово-экономического или гуманитарного сотрудничества, например, когда в Беларусь будут прибывать делегации официальных органов власти этих непризнанных республик и они будут приниматься на некоем уровне. Мог стоять вопрос о том, чтобы Минск занял более конкретную позицию относительно знаковых для России внешнеполитических проектов или авантюр».
Александр Лукашенко также призвал Москву не создавать производства-дублеры — зачем, дескать, строить еще один БелАЗ в России, сообщил о разработке плана взаимных поставок сельхозпродукции, о возможном скором увеличении квот для белорусских грузоперевозчиков.
«Никаких объявленных рядом российских СМИ ультиматумов Минску, судя по всему, в Сочи не прозвучало», — отметил в интервью RFI координатор аналитического проект Belarus Security Blog Андрей Поротников.
Андрей Поротников: «Я думаю, что Лукашенко получил общие гарантии того, что российская поддержка, финансовая и экономическая, продолжится, то есть никто в Кремле не готов полностью отказывать Минску в помощи. Но объем этой помощи станет значительно меньшим, по объективным и субъективным причинам, а условия ее получения значительно ухудшатся. Мне кажется, что отличие прошедшей встречи в Сочи от той, которая была в августе, в том, что в августовской встрече белорусская сторона приехала со своей повесткой дня, со своими предложениями и пожеланиями. На последнем саммите ситуация была другая — там российские участники приехали уже с конкретной повесткой дня и с конкретными решениями, даже не проектами решений, а именно решениями, которые белорусская сторона должна была либо принять, либо не принять. Более жесткая стала позиция, как мне кажется, российских переговорщиков».
Вроде бы решился вопрос и о получении шестого транша в 200 миллионов долларов кредита по линии Евразийского фонда стабилизации и развития. «Как было заявлено, можно решить вопрос по седьмому траншу. Все зависит от того, как прежде всего белорусская сторона в этом направлении будет работать», — цитирует Александра Лукашенко его пресс-служба. Кроме того, по словам Лукашенко, «мы обсуждали вопрос о рефинансировании долга в 1 млрд долларов, и здесь тоже отторжения не было никакого». Учитывая сорванные сроки запуска АЭС, как пояснил белорусский руководитель, «мы также обсудили вопрос о продлении срока возврата кредита на строительство атомной станции и снижении процентной ставки». «Пока откладывается запуск первого блока аж на год. Боюсь, как меня информируют контролеры, что, может быть, Россия попросит еще смещения этого срока, что уже вообще недопустимо. И коль сроки были сорваны (мы, конечно, не хотим идти в суды, судиться, как это по договору), мы договорились о том, что срок возврата кредита надо продлить. И процентная ставка должна быть не хуже, чем для других государств. К примеру, Армении, Бангладеш, Венгрии и так далее», — сказал Александр Лукашенко.
К чему может обязать Беларусь продолжение российской финансовой поддержки? «Пролонгирование кредитной поддержки ничем Минск не свяжет», — считает Андрей Поротников.
Андрей Поротников: «Это решение (по траншу) — скорее, техническое и имиджевое решение, потому что для России, как для инициатора создания Евразийского экономического союза, по идеологическим причинам была бы неприемлема ситуация, если бы одна из стран-участниц этого союза после того, как она вступила в него, вдруг оказалась в состоянии дефолта. А вот что касается нефтяных денег, поставок нефти, условий поставок нефти, распределения нефтяных пошлин — вот это как раз и есть предмет для торга. Но опять же, я не уверен, что в данном случае вопрос шел именно о какой-то военно-политической части. Скорее, Москва хотела бы получить четкие и однозначные позиции Минска по целому ряду вопросов, которые для России являются принципиальными либо чувствительными с точки зрения российской идеологии и пропаганды.
Во-первых, наверное, вопрос шел о том, что белорусские власти должны как-то определиться с Крымом, может быть, не-де-юре, но-де-факто. Во-вторых, что более однозначной должна быть белорусская позиция по ситуации в Сирии. Потому что сейчас Россия столкнулась с тем, что она оккупирует разрушенную войной территорию, которую надо содержать и восстанавливать, внутренних российских ресурсов под это недостаточно, сирийских — тоже недостаточно, значит, надо привлекать — хотя бы символически, для того, чтобы продемонстрировать наличие некой пророссийской коалиции в Сирии — и другие страны. Возможно, стоял вопрос если не про признание-де-юре, то признание-де-факто Абхазии и Южной Осетии. Что значит признание-де-факто — например, это возможность развития торгово-экономического или гуманитарного сотрудничества, например, когда в Беларусь будут прибывать делегации официальных органов власти этих непризнанных республик и они будут приниматься на некоем уровне. Мог стоять вопрос о том, чтобы Минск занял более конкретную позицию относительно знаковых для России внешнеполитических проектов или авантюр».
http://ru.rfi.fr/evropa/20180924-kakie- ... ko-v-sochi
В Мінську змінюється погода. От причина відмови Кучми продовжувати клоунаду, колабораціоністський сенс якої, відтак, стає очевидним і аж кричущим.
