Текст выступления на XXVIII Экономическом Форуме в Крыница-Здруй (Польша) 6 сентября 2018 года на панели "Сдвигается ли политический вес Европы на Восток?"
Относительно названия панели сразу возникает вопрос – следует ли понимать здесь политический вес Европы в мире или речь идет о концентрации внутреннего политического веса Европы в ее восточной части?
Этот вопрос является сегодня принципиальным для Европы – продолжает ли Европа создавать для мира и будущего новые идеи и новое мышление или она зациклилась на собственных проблемах и оказалась реакционной по отношению к США, России и Китаю?
Мне не удалось от организаторов добиться наличия на Форуме панели "Лидерство Европы в мире", о чем я вам с прискорбием сообщаю. Получилась лишь эта весьма неопределенная по названию панель.
Если под сдвигом "политического веса Европы" на Восток понимать наличие основных вызовов и основных ответов на них в Восточной Европе, то это уже произошло.
Оккупация частей Украины Россией представляет собой крупнейший геополитический вызов для Европы со времен начала распада Югославии. А Россия представляет собой гораздо большую политико-экономическую угрозу для целостности Европы, нежели Брекзит, эмигранты и сепаратизм Каталонии вместе взятые.
Что же такое политический вес Европы – способность порождать проблемы и претерпевать разрушения или же способность осознавать проблемы и генерировать иновации для создания новых политических конструкций, где эти проблемы отсутствуют?
Если первое, то политические вес Европы сдвигается на ее окраины – в Британию и Каталонию, а также в Россию. Если второе, то политический вес является неопределенным, ибо Европа все еще смотрит на своих старых лидеров – Францию и Германию. Новые лидеры Европы настолько не определились, что ни о каком сдвиге политического веса речь идти не может.
Давайте поставим вопрос еще более принципиально – является ли политика сферой формирования политического веса? На первый взгляд, кажется, что вопрос звучит странно. Ведь политический вес формируется в политике, не правда ли?
Однако это не так. Политика не является предельным уровнем мышления для осмысления политики. Более высоким уровнем для политики является цивилизационная стратегия будущего. Европа сегодня не мыслит себя цивилизацией и не имеет представлений о таком будущем, которое было бы отлично от настоящего, было бы иным, порождало бы футурошок.
В свою очередь, на еще более высоком уровне, нежели стратегия, находятся основания и установки мышления, которые создает и предъявляет живая философия.
У Европы в целом сегодня нет ни современной ивилизационной стратегии, ни живой философии.
Цивилизационная стратегия Европы сформирована еще в Новое время, и с тех пор она не пересматривалась.
Философия, по которой живет Европа, это французский постструктурализм-постмодернизм. А политическая стратегия, по которой живет Европа, это идеи Римского клуба. И тот, и другой комплекс идей были сформированы в 60-70-е годы XX века.
Именно Римский клуб задал и продолжает задавать весьма жесткие ограничения для политики Европы.
Дело не в какой-либо идее Римского клуба. С любой из них можно соглашаться или не соглашаться. Дело в доминирующей установке Римского клуба – предпочтение равновесия в ущерб развитию.
Пока мир и вместе с ним Европа процветали, установка на равновесие ограничивала слишком быстрое развитие, продуцирующее футурошок и в каком-то смысле это было неплохо.
Когда развитие мира замедлилось и начался всеохватывающий мировой кризис, эта установка начала разрушать Европу. В этом смысле – политический вес Европы сдвигается на Восток, потому что Украина и Россия избрали установку на прорывное развитие, которая радикально отличается от установки остальной Европы.
Польша еще до недавнего времени тоже пыталась удержать установку на развитие. Однако это развитие все меньше становится прорывным. Польша оказывается зажата между двух позий с радикально разными установками мышления. И поскольку она монолитна в региональном плане, то будет подвергаться разрушению на уровне институтов, а не локальных разломов.
Украина и Россия находятся в состоянии войны именно потому, что по-разному видят прорывное развитие. Россия видит его через государственную централизацию и концентрацию ресурсов на территориальной экспансии. Украина видит его через снижение значения государства, развитие громад и самоуправления.
Что, однако, значит иметь современную цивилизационную стратегию прорывного развития?
Это значит пытаться создавать иные мотивации, иные конструкции мира, иных субъектов коллективного действия, иные способы совместной жизни, иные смыслы, иные перспективы, особенно в ситуации мирового цивилизационного кризиса. Эту стратегию пытается сегодня нащупать Украина, потому что Россия и Европа вынудили ее это делать.
Европа сегодня занята тем, что проедает былое величие, паразитирует на достижениях античной цивилизации и европейской цивилизации нового времени.
Для меня таким символом европейского паразитирования оказалась Венеция.
Этот город возник в борьбе жизни на суше с водной стихией. Время жизни города определялось постоянной способностью выживания в этой борьбе с водной стихией. Когда в недалеком прошлом венецианцы поняли, что их купцы и ремесленники больше не могут поддерживать выживание города, они решили обратиться к туризму.
Сначала венецианцы обслуживали туристов во время сезона отпусков, а остальное время отдыхали, часто – вне города. Затем они поняли, что им персонально и обслуживать никого не нужно. Сегодня картина такая: венецианцы сдают квартиры восточным европейцам, которые обслуживают иностранных туристов, а сами венецианцы при этом живут, например, в Швейцарии. То есть паразитирование приобрело законченный вид – жители города больше не хотят участвовать даже в процессе поддержания города, они получают ренту на былое историческое величие города, даже не вникая в содержание процесса получения этой ренты.
Вся Европа мне сегодня представляется таким большим цивилизационным паразитом – она взымает свою ренту на былую философию, на былую успешную политику, на былую успешную экономику, даже не пытаясь решать возникающие проблемы при помощи сверхусилий мятежного и революционного мышления, как она это делала раньше.
Европа стала зацикленной на себе, ее больше не интересуют ни другие части света, ни мир в целом, ни другие миры, которые можно создавать вне Земли, например, на Марсе.
Если кратко подытожить мой прошлогодний доклад здесь же, то это будет сложный тезис. Позитивная рекурсия (самовосхваление) и негативная рекурсия (паразитирование на собственных достижениях) Европы делают ее рефлексию очень избирательной и напрочь убивают мышление.
Политический вес нельзя обрести ни в экономике, ни в реальной политике.
Экономика не является самодостаточной в кризисе, поскольку мотивации меняются радикальным образом. Изменение мотиваций происходит за пределами экономики. И такую смену мотиваций невозможно сделать внутри realpolitik, которая доминирует последнее время в Европе.
Не существует никакой перспективной realpolitik в ситуации кризиса. Только интеллектуальная политика приобретает вес в кризисе. В то же время интеллектуальная политика разрабатывается интеллектуалами, а не политиками.
Политический вес Европы всегда находился внутри живой и оригинальной философии, внутри литературных шедевров, внутри научных открытий, внутри социальных иноваций. Просто философоведения, просто литературы, просто науки или просто новых научно-инженерных технологий для этого недостаточно.
Даже если Восточная Европа отважиться поднять Европейский политический вес, она не сможет это сделать быстро. Чтобы предъявить новую философию, новую литературу, новую конструктивную науку и новые социальные иновации, нужно будет не мене двух десятков лет.
Сегодня в Украине стало жить опасно, но интересно. Многие вещи об Украине европейцы не знают, потому что об этом не говорят по телевизору, и об этом не заинтересована рассказывать нынешняя украинская власть.
К примеру, не знаю, слышали ли вы о том, что в Украине разрабатывается Общественный Договор...
Если кратко, то в основании такого Договора лежат не просто новые принципы, новые установки, новые стратегические ресурсы (ставки) и новая общая цель. В основании Договора лежит описание Пути, который предполагает создание общества совладения и соуправления общим. На первом этапе происходит инвентаризация всего нашего общественного достояния, куда входит частная собственность и общее достояние, избавление от олигархии и затем совладение и соуправление общим достоянием.
Речь идет отнюдь не о базовом доходе как способе богатых откупиться от бедных, а о строе, где республиканская доля каждого активно им управляется, обращается на рынке прав и даже передается в использование корпорациям.
Основными субъектами коллективного действия становятся громады. Договорные отношения доминируют над остальными отношениями и являются основой справедливости. Постепенно государство замещается сервисными корпорациями.
Принятие управленческих решений перекладывается на громады и громаду громад Республику, которая тоже становится договорным образованием и постепенно теряет функции государства. Государство уже на первом этапе теряет монополию на предоставление инфраструктурных услуг.
Украина пытается это делать. Конечно же сопротивление будет чудовищным – внутри Украины, со стороны России и также со стороны Европы. Но мне кажется именно этот процесс может создать новую европейскую цивилизацию и обрести тот самый политический вес, которого так хочет Европа.
Сергій Дацюк
